Ранее я создавал аналогичную тему, но впоследствии просил её уничтожить, т.к. устыдился своих опусов, внимательно их проанализировав после беспощадной критики sam4eq'а, за что выражаю ему благодарность. Долгое время я не возвращался к данному произведению, но начиная с середины прошлого года принялся интенсивно редактировать свою историю(я пока не знаю, к какому типу отнести произведение: повесть, рассказ, роман). Переработал практически всё, что можно. Если Вы уже читали ранее то, что я писал, можете смело перечитывать, т.к. объём текста и его содержание изменилось с ~9 тыс.слов(с 1 по 7 главу, которые я на данный момент считаю приемлемыми) до ~27 тыс. Изменён стиль повествования, постарался искоренить стилистические ошибки(возможно их ещё немало, но уж точно меньше, чем изначально). Предупреждаю, что в тексте может встречаться большое кол-во пунктуационных ошибок. Переработаны абсолютно все диалоги, ибо раньше это было самым слабым местом в данной истории, добавлено очень много новых. Само содержание и логичность истории теперь должны быть понятны сразу, хотя сюжет и высосан из пальца, но, уверен, нечто подобное могло бы быть, тем более фамильное древо рыцарей, к которым относится гг - выдумка. Изменены многие названия на более реалистичные или исторически-существовавшие.
Выкладываю на фианну по нескольким причинам: 1.много пользователей, которые так или иначе интересуются средневековой и около-средневековой тематикой. 2.я мало где зарегистрирован.))
Главы буду выкладывать по мере уверенности в их пригодности для прочтения. Они будут помещаться в спойлер в заголовке темы. Первая глава была написана в прошлом году(2016), она несколько хуже и намного короче отредактированных, ибо построена таким образом, чтобы излишне не утомлять читателя, а только быстро ввести в курс дела.
Дымка тумана обволакивала собою очертания дух фигур, плывущих сквозь неё, лишь меч, висящий у одного из них на поясе, поминутно мерцал в пространстве, подобно свече подрагивающей на ветру. Они оставили своих лошадей в замковом стойбище вечером минувшего дня и потому ныне передвигались пешими ходом. Замок, откуда они шли, стоял за лесом, кой можно было найти по окружной дороге. Свежему утреннему ветру никак не удавалось разогнать туман, и он лишь бодрил своими наплывами людей, что были готовы принять его, встав в такую рань или же тех, кто бодрствовал всю ночь. Спустя немного времени послышалось пение птиц, исходящее из лесных зарослей. Чем дальше продвигались путники, тем больше прохожих и крестьян встречалось на пути. Видя их наряд, многие кланялись полукивком, на что последние старались не обращать внимания. Они передвигались неспешно, заросли бурьяна и крапивы замедляли их ход, ноги проваливались в мягкую почву и размытую ночным дождём грязь.
Тот, что был выше и шире в плечах изрядно вымотался, с его лба ползли крупные капли пота, поминутно стекавшие в глаза; немудрено — простёганный гамбезон, обшитый сверху истёртым шёлком, который он не снимал уже неделю, плохо пропускал воздух. Второй путник только качал головой и подавал ему вино, когда тот требовал, видимо, то был его слуга или наёмник. По одежде первого, хоть и обвет-шалой, а главное – по поясу, что окружал его бедра, можно было заметить, что он, вероятно, принадлежал к рыцарскому сословию.
Поместье, куда направлялись путники, давно было различимо в тумане, тем более тот начал сдавать свои позиции, однако расстояние до имения оставалось приличное и им предстояло ещё не менее двух часов пешего ходу. Зайдя в высокую траву, доходившую кончиками стеблей до груди, мужчина провёл по ним ладонью. Росистые хрусталики тут же налипли на неё, сливаясь воедино, давая ему возможность освежиться. Он провёл рукой по лицу и шее, звучно выдыхая. Наёмник проделал то же самое. Они до сих пор передвигались, молча, лишь изредка переглядываясь, пока высокий человек, наконец, не заговорил.
-Далеко ещё до замка, дьявольская потаскуха… напрасно мы оставили лошадей у Теобальда, я бы лучше прокатился с ветерком, да и какой рыцарь без лошади?
-Господин, слишком большой риск, даже, несмотря на то, что Вы говорите, что Ваш родственник уже очень стар, не стоит полагаться на его простодушие. Всем хорошо известно, каковы теперь северные фон Блюменшверты…. без медяка в кармане. Уверен, ему, как фон Блюменшверту это обстоятельство известно, лучше остальных. Посему представляться рыцарем будет крайне неразумно.
-Да-да, хватит меня тыкать в это носом, покуда я тебя самого носом, куда не ткнул, - он поморщился и продолжил, - хотя, ладно, ты прав, уже без толку об этом думать. Только смотри, когда прибудем, больше никакой фамильярности с твоей стороны.
-Разумеется, господин, - наёмник скрипнул зубами.
-Но, по чести сказать, я считаю, что лошадь должна быть у любого причастного к рыцарству человека, ровно, как и крепкое сикало. Пусть у него не будет красивой одежды, доспеха, даже оружия, но лошадь быть обязана, а лучше конь боевой. К тому же лошадь у меня была, а я её оставил!
-Чем беднее мы будем выглядеть, - сказал наёмник, покачивая головой, словно повторял это уже в сотый раз, - тем лучше.
-Никак не возьму в толк, как отсутствие лошади и бедные одежды могут помочь… Ладно, на, возьми также меч. Я оставлю себе только пояс, на него вся надежда.
-Господин, Вы же сами сказали, что хотите притвориться бастардом, даже то, что у Вас есть этот позолоченный крепкий пояс, а также наёмник, внушает крайнее подозрение, однако от пояса нельзя отказываться, ибо это единственное весомое доказательство Вашей причастности к роду. Бастарды у простолюдинок зачастую рождаются и умирают, так никогда и не видав своих отцов, а матери чаще всего держат язык за зубами, дабы не накликать беду на своих чад.
-Да. Полноте, я всё понял - человек махнул рукой, - если что пойдёт не так, будем мыслить дальше, а пока же будем разуметь, что я – бастард.
-Вот и славно.
-Как думаешь, сдержит слово своё тот цыцарь-Теобальд? – рыцарь поднял бровь.
-Кто же знает, господин.
-Надо думать, я отдал ему столько золотых монет, сколько мне хватило бы на ещё полвека безбедной жизни в твоём городе, - он усмехнулся и шлёпнул наёмника по плечу.
-По крайней мере, это сделало Вас больше похожим на того, за кого Вы себя выдавать собрались, - наёмник говорил спокойно и рассудительно, - да и замок – посолиднее хибары будет… пусть и такой роскошной, каковой являлась Ваша.
Рыцарь качнул головой, в его пьяных глазах блеснула хитрая искорка.
Через час они стояли невдалеке от внешних ворот замковых предместий. Те были открыты, пропуская обозы, поминутно въезжающие со стороны поля. Мужчина предложил наёмнику запрыгнуть в проходящую мимо повозку и сам за ним последовал. Старик, что управлял ею, был видно совсем слепой и усталый, ибо и глазом в их сторону не повёл. Однако люди на стенах всё-таки приметили путников, ибо, несмотря на истрёпанность их одежд, убранство их выглядело куда богаче крестьянского. Стражник, облечённый в длиннополую тунику быстро спустился с деревянного настила, и немного выставив копьё, подошёл к телеге, приказывая путникам оставить повозку.
-Кто такие? Куда путь держите, и по какому делу? - страж говорил громко, но без агрессии, зря на пояс обрамляющий бёдра одного из гостей.
-Перед тобою стоит наследник сего замка, посему требуем… - заговорил наёмник напыщенно.
-Я требую, - перебил его рыцарь.
-По сему, он требует аудиенции с бароном, - бегло закончил наймит.
-Да, вижу, - сказал стражник, кладя копьё на плечо, - пояс с мечами и цветками я узнаю. Прошу, входите и следуйте за мной.
-Вот, правильное отношение, - сказал мужчина наёмнику, последний ничего не ответил, лишь одобрительно кивнув головой.
Они проследовали за стражником, по ходу дела осматриваясь. В их глазах поминутно читалось, то восхищение, то разочарование.
В замковых предместьях царило оживление. Были слышны зычные голоса горожан, торговцев и солдат на стенах. Повсюду, словно россыпи щебня стояли невысокие дома зажиточных и деревянные домишки рабочих и ремесленников, всё было залито янтарным светом жаркого солнца, и, казалось, цвело в его лучах. Над этим скоплением, словно человек над муравейником, стоял замок чёрного камня. Башни, украшенные длинными пиками, устремлялись вверх. Большой, широкий барбакан стоял посередине с развевающимся на ветру флагом в центре, а под ним обитые железными полосами ворота. Контраст создавала сочная трава, укутанная жёлтой листвой, окружавшая крепость со всех сторон, как волны, бьющие о скалы. От зелени исходил свежий, сладковатый запах после дождя, прошедшего прошлой ночью.
Когда они дошагали до ворот, ведущих непосредственно в замок, страж свистнул солдату на стене, чтобы тот открывал им, а сам отправился обратно на свой пост. Войдя, путникам раскрылся следующий вид: вокруг крепости - этого величественного строения, стояли грубо-сколоченные бараки, которые являлись временным жилищем на случай осады, а за лачугами – тренировочная площадка. На стендах стояли мечи и луки, из дерева, а чуть поодаль, близ оружейной - настоящие. Столы для гимнастики, валуны для метания, шесты для поединков, всё там было. Совсем рядом с площадкой – харчевня, дабы после доброй тренировки сразу можно было утолить голод. Обед уже закончился, и она пустовала и была закрыта.
Путник поднялся на ступени, ведущие в замок и осмотрелся с их высоты на открывавшийся вид: на внешних стенах, что окружали предместья, стояло несколько часовых в повседневной одежде. А за ними, в отдалении, сновали крестьяне, собирая последний урожай на своих обширных полях, переливающихся под порывами ветра, словно золотое море, берегом которому служила опушка леса, лежавшего ещё дальше от стен. Он был зеленый, густой и дикий, однако, принадлежавший все к тому же поместью – Блюменшверт. В том лесу жили некоторые рабочие и охотники с семьями. Стоит также отметить, что поместье находилось на территории Люксембургов, нынешних, правителей Священной Римской Империи, где-то неподалёку от Райхенберга, рядом с рекой пересекающей крайнюю границу замка с сим городком, а также рыбацкой деревушкой севернее. Её правителем на момент описания является барон фон Блюменшверт, к которому и шли путники. Прозвище его звучало грозно – фон Шверт, но было уже не столь действительно, хотя в молодости он и отличился в сражениях и был настоящим рыцарем, ныне же превратился в разжиревшего толстосума. Это было сразу заметно, стоило ему только показаться на глаза рыцарю, как тот приободрился и сказал, мягко и натурально, подобно искусному актёру:
-Здравствуй, отец.
-Что? - старик прищурился, на его тусклых и словно бы обречённых глазах выступила влага, - не смеешься ли ты надо мной, юноша?
-Чтоб мне на этом самом месте провалиться, если я шучу над тобой, о досточтимый отец.
-Так значит, она всё-таки рассказала тебе!
-Да, отец, рассказала, да упокоит господь её душу, - он сглотнул, памятуя о том, что если барон спросит её имя или же засомневается – делу конец.
-Бастард… ну ничего, ничего. Никто не узнает, я не скажу. Ах, вот не думал, что Вилда, моя прекрасная Вилда умерла.… Как ты похож на неё, - по выражению лица барона и его голосу было заметно, как искренен он в своих речах, видно и вправду хотел он наследника, да настолько, что был готов поверить во что угодно, - Господи, как же ты похож на неё! Такие же белокурые локоны, такие же прекрасные светлые глаза.
Мужчина засмущался, ибо не смел, ожидать столь бурной реакции пусть и от полоумного барона. «Интересно, кто такая была эта Вилда» - подумалось ему.
-Многие женщины встречались мне, но вот уж не думал, что именно Вилда принесёт моему беспокойному нутру такую отдушину, тем паче, что она, как я слыхивал, разорилась, - продолжил старик, словно бы давая ответ на мысли человека, - опасное ремесло – торговля. Верно, потому она и сказала тебе про то, кем ты должен бы был стать. А это кто? - спросил фон Блюменшверт, указывая на наёмника.
-Это мой наёмник, так уж сталось, что Вилда, - человек кашлянул, - дала мне в дорогу денег и вот его, он пизанец, зовут Франческо, - наёмник кивнул.
-Ха! Вот это да, - радостно вскрикнул барон, - проходите-проходите, я покажу вам замок.
Замок сей был выстроен ещё в XIII веке, строительство его было завершено незадолго до окончания пятого крестового похода в святую землю, во времена правления Фридриха II Штауфена. Строительство спланировал и вложился в него всеми возможными способами Вим, носивший ту же фамилию, что и нынешний барон. Вим этот, человек амбициозный, но малого ума, однажды устроил большой пир, в честь рождения своего первенца и в последствие - наследника. Много славных мужей тогда собралось в его крепости. Среди них был также Стейн фон Блюменшверт со своим девятилетним сыном - Конрадом. Изрядно набравшись эля, вперемешку с вином, Вим обратился к Стейну с предложением несколько абсурдным, но всё-таки хорошим. Суть его заключалась в том что, коли прервётся род, происходящий от его семени, в данном случае «восточных Блюменшвертов», пусть замок переходит во владение северных Блюменшвертов, что берут своё начало в холодных землях Норвегии, откуда родом и сам Стейн. Последний, будучи человеком честным, ответствовал, что предложение хорошее, но больно уж далеко ехать от одного замка до другого, нельзя же бросать поместье ради крепости, а его сын, хотя и был ещё мал, заслышав предложение Вима, сказал отцу, что готов будет, в случае такой беды занять его всенепременно. Стейн лишь посмеялся, но Вим воспринял его серьёзно и приказал написать буллу, в которой чётко излагалась суть договора. Он сохранил её у себя и передал сыну Дитфриду, когда тот подрос, а тот — своему и так далее, пока дело не дошло до бесплодного и одинокого Герхарда – нынешнего барона. Но, как говорится, нет худа без добра и, хотя он был бесплоден от природы(о чём не знал, но лишь догадывался), от неё же был больших амбиций и ума. Спустя несколько лет после перехода власти в его руки, замок обзавёлся предместьями, а затем и близлежащими землями, лесом, о чём говорилось выше, и вплоть до границ ближайших соседей фон Кёнингсфельдов, о коих здесь также будет сказано. Вести об этом быстро разлетелись по стране, не оставляя равнодушными в первую очередь дальних родственников фон Блюменшвертов, что к этому времени разорились и служили «гаст-риттерами» в разных монашеских орденах по всей Европе. А Кёнингсфельдов - скорее сборищем рауб-риттеров, нежели благородных рыцарей, главой которых является на данный момент Теобальд, это обстоятельство выводило из себя, и они без конца нападали на богатых соседей. Покуда оба рыцаря были молоды, стычки на границе, набеги и диверсии случались постоянно. Прошло немало лет, прежде чем они прекратились, произошло это, когда барон совсем постарел и выжил из ума, Теобальд же был несколько моложе, но устал не меньше и вот, последние пять лет они живут в видимом мире. Об одном лишь плакал старый барон — нет у него наследника, но вскоре и это обстоятельство, как видно изменилось, вот только неизвестно, много ли хорошего стоит ждать от такого продолжателя…
Тот, что был выше и шире в плечах изрядно вымотался, с его лба ползли крупные капли пота, поминутно стекавшие в глаза; немудрено — простёганный гамбезон, обшитый сверху истёртым шёлком, который он не снимал уже неделю, плохо пропускал воздух. Второй путник только качал головой и подавал ему вино, когда тот требовал, видимо, то был его слуга или наёмник. По одежде первого, хоть и обвет-шалой, а главное – по поясу, что окружал его бедра, можно было заметить, что он, вероятно, принадлежал к рыцарскому сословию.
Поместье, куда направлялись путники, давно было различимо в тумане, тем более тот начал сдавать свои позиции, однако расстояние до имения оставалось приличное и им предстояло ещё не менее двух часов пешего ходу. Зайдя в высокую траву, доходившую кончиками стеблей до груди, мужчина провёл по ним ладонью. Росистые хрусталики тут же налипли на неё, сливаясь воедино, давая ему возможность освежиться. Он провёл рукой по лицу и шее, звучно выдыхая. Наёмник проделал то же самое. Они до сих пор передвигались, молча, лишь изредка переглядываясь, пока высокий человек, наконец, не заговорил.
-Далеко ещё до замка, дьявольская потаскуха… напрасно мы оставили лошадей у Теобальда, я бы лучше прокатился с ветерком, да и какой рыцарь без лошади?
-Господин, слишком большой риск, даже, несмотря на то, что Вы говорите, что Ваш родственник уже очень стар, не стоит полагаться на его простодушие. Всем хорошо известно, каковы теперь северные фон Блюменшверты…. без медяка в кармане. Уверен, ему, как фон Блюменшверту это обстоятельство известно, лучше остальных. Посему представляться рыцарем будет крайне неразумно.
-Да-да, хватит меня тыкать в это носом, покуда я тебя самого носом, куда не ткнул, - он поморщился и продолжил, - хотя, ладно, ты прав, уже без толку об этом думать. Только смотри, когда прибудем, больше никакой фамильярности с твоей стороны.
-Разумеется, господин, - наёмник скрипнул зубами.
-Но, по чести сказать, я считаю, что лошадь должна быть у любого причастного к рыцарству человека, ровно, как и крепкое сикало. Пусть у него не будет красивой одежды, доспеха, даже оружия, но лошадь быть обязана, а лучше конь боевой. К тому же лошадь у меня была, а я её оставил!
-Чем беднее мы будем выглядеть, - сказал наёмник, покачивая головой, словно повторял это уже в сотый раз, - тем лучше.
-Никак не возьму в толк, как отсутствие лошади и бедные одежды могут помочь… Ладно, на, возьми также меч. Я оставлю себе только пояс, на него вся надежда.
-Господин, Вы же сами сказали, что хотите притвориться бастардом, даже то, что у Вас есть этот позолоченный крепкий пояс, а также наёмник, внушает крайнее подозрение, однако от пояса нельзя отказываться, ибо это единственное весомое доказательство Вашей причастности к роду. Бастарды у простолюдинок зачастую рождаются и умирают, так никогда и не видав своих отцов, а матери чаще всего держат язык за зубами, дабы не накликать беду на своих чад.
-Да. Полноте, я всё понял - человек махнул рукой, - если что пойдёт не так, будем мыслить дальше, а пока же будем разуметь, что я – бастард.
-Вот и славно.
-Как думаешь, сдержит слово своё тот цыцарь-Теобальд? – рыцарь поднял бровь.
-Кто же знает, господин.
-Надо думать, я отдал ему столько золотых монет, сколько мне хватило бы на ещё полвека безбедной жизни в твоём городе, - он усмехнулся и шлёпнул наёмника по плечу.
-По крайней мере, это сделало Вас больше похожим на того, за кого Вы себя выдавать собрались, - наёмник говорил спокойно и рассудительно, - да и замок – посолиднее хибары будет… пусть и такой роскошной, каковой являлась Ваша.
Рыцарь качнул головой, в его пьяных глазах блеснула хитрая искорка.
Через час они стояли невдалеке от внешних ворот замковых предместий. Те были открыты, пропуская обозы, поминутно въезжающие со стороны поля. Мужчина предложил наёмнику запрыгнуть в проходящую мимо повозку и сам за ним последовал. Старик, что управлял ею, был видно совсем слепой и усталый, ибо и глазом в их сторону не повёл. Однако люди на стенах всё-таки приметили путников, ибо, несмотря на истрёпанность их одежд, убранство их выглядело куда богаче крестьянского. Стражник, облечённый в длиннополую тунику быстро спустился с деревянного настила, и немного выставив копьё, подошёл к телеге, приказывая путникам оставить повозку.
-Кто такие? Куда путь держите, и по какому делу? - страж говорил громко, но без агрессии, зря на пояс обрамляющий бёдра одного из гостей.
-Перед тобою стоит наследник сего замка, посему требуем… - заговорил наёмник напыщенно.
-Я требую, - перебил его рыцарь.
-По сему, он требует аудиенции с бароном, - бегло закончил наймит.
-Да, вижу, - сказал стражник, кладя копьё на плечо, - пояс с мечами и цветками я узнаю. Прошу, входите и следуйте за мной.
-Вот, правильное отношение, - сказал мужчина наёмнику, последний ничего не ответил, лишь одобрительно кивнув головой.
Они проследовали за стражником, по ходу дела осматриваясь. В их глазах поминутно читалось, то восхищение, то разочарование.
В замковых предместьях царило оживление. Были слышны зычные голоса горожан, торговцев и солдат на стенах. Повсюду, словно россыпи щебня стояли невысокие дома зажиточных и деревянные домишки рабочих и ремесленников, всё было залито янтарным светом жаркого солнца, и, казалось, цвело в его лучах. Над этим скоплением, словно человек над муравейником, стоял замок чёрного камня. Башни, украшенные длинными пиками, устремлялись вверх. Большой, широкий барбакан стоял посередине с развевающимся на ветру флагом в центре, а под ним обитые железными полосами ворота. Контраст создавала сочная трава, укутанная жёлтой листвой, окружавшая крепость со всех сторон, как волны, бьющие о скалы. От зелени исходил свежий, сладковатый запах после дождя, прошедшего прошлой ночью.
Когда они дошагали до ворот, ведущих непосредственно в замок, страж свистнул солдату на стене, чтобы тот открывал им, а сам отправился обратно на свой пост. Войдя, путникам раскрылся следующий вид: вокруг крепости - этого величественного строения, стояли грубо-сколоченные бараки, которые являлись временным жилищем на случай осады, а за лачугами – тренировочная площадка. На стендах стояли мечи и луки, из дерева, а чуть поодаль, близ оружейной - настоящие. Столы для гимнастики, валуны для метания, шесты для поединков, всё там было. Совсем рядом с площадкой – харчевня, дабы после доброй тренировки сразу можно было утолить голод. Обед уже закончился, и она пустовала и была закрыта.
Путник поднялся на ступени, ведущие в замок и осмотрелся с их высоты на открывавшийся вид: на внешних стенах, что окружали предместья, стояло несколько часовых в повседневной одежде. А за ними, в отдалении, сновали крестьяне, собирая последний урожай на своих обширных полях, переливающихся под порывами ветра, словно золотое море, берегом которому служила опушка леса, лежавшего ещё дальше от стен. Он был зеленый, густой и дикий, однако, принадлежавший все к тому же поместью – Блюменшверт. В том лесу жили некоторые рабочие и охотники с семьями. Стоит также отметить, что поместье находилось на территории Люксембургов, нынешних, правителей Священной Римской Империи, где-то неподалёку от Райхенберга, рядом с рекой пересекающей крайнюю границу замка с сим городком, а также рыбацкой деревушкой севернее. Её правителем на момент описания является барон фон Блюменшверт, к которому и шли путники. Прозвище его звучало грозно – фон Шверт, но было уже не столь действительно, хотя в молодости он и отличился в сражениях и был настоящим рыцарем, ныне же превратился в разжиревшего толстосума. Это было сразу заметно, стоило ему только показаться на глаза рыцарю, как тот приободрился и сказал, мягко и натурально, подобно искусному актёру:
-Здравствуй, отец.
-Что? - старик прищурился, на его тусклых и словно бы обречённых глазах выступила влага, - не смеешься ли ты надо мной, юноша?
-Чтоб мне на этом самом месте провалиться, если я шучу над тобой, о досточтимый отец.
-Так значит, она всё-таки рассказала тебе!
-Да, отец, рассказала, да упокоит господь её душу, - он сглотнул, памятуя о том, что если барон спросит её имя или же засомневается – делу конец.
-Бастард… ну ничего, ничего. Никто не узнает, я не скажу. Ах, вот не думал, что Вилда, моя прекрасная Вилда умерла.… Как ты похож на неё, - по выражению лица барона и его голосу было заметно, как искренен он в своих речах, видно и вправду хотел он наследника, да настолько, что был готов поверить во что угодно, - Господи, как же ты похож на неё! Такие же белокурые локоны, такие же прекрасные светлые глаза.
Мужчина засмущался, ибо не смел, ожидать столь бурной реакции пусть и от полоумного барона. «Интересно, кто такая была эта Вилда» - подумалось ему.
-Многие женщины встречались мне, но вот уж не думал, что именно Вилда принесёт моему беспокойному нутру такую отдушину, тем паче, что она, как я слыхивал, разорилась, - продолжил старик, словно бы давая ответ на мысли человека, - опасное ремесло – торговля. Верно, потому она и сказала тебе про то, кем ты должен бы был стать. А это кто? - спросил фон Блюменшверт, указывая на наёмника.
-Это мой наёмник, так уж сталось, что Вилда, - человек кашлянул, - дала мне в дорогу денег и вот его, он пизанец, зовут Франческо, - наёмник кивнул.
-Ха! Вот это да, - радостно вскрикнул барон, - проходите-проходите, я покажу вам замок.
Замок сей был выстроен ещё в XIII веке, строительство его было завершено незадолго до окончания пятого крестового похода в святую землю, во времена правления Фридриха II Штауфена. Строительство спланировал и вложился в него всеми возможными способами Вим, носивший ту же фамилию, что и нынешний барон. Вим этот, человек амбициозный, но малого ума, однажды устроил большой пир, в честь рождения своего первенца и в последствие - наследника. Много славных мужей тогда собралось в его крепости. Среди них был также Стейн фон Блюменшверт со своим девятилетним сыном - Конрадом. Изрядно набравшись эля, вперемешку с вином, Вим обратился к Стейну с предложением несколько абсурдным, но всё-таки хорошим. Суть его заключалась в том что, коли прервётся род, происходящий от его семени, в данном случае «восточных Блюменшвертов», пусть замок переходит во владение северных Блюменшвертов, что берут своё начало в холодных землях Норвегии, откуда родом и сам Стейн. Последний, будучи человеком честным, ответствовал, что предложение хорошее, но больно уж далеко ехать от одного замка до другого, нельзя же бросать поместье ради крепости, а его сын, хотя и был ещё мал, заслышав предложение Вима, сказал отцу, что готов будет, в случае такой беды занять его всенепременно. Стейн лишь посмеялся, но Вим воспринял его серьёзно и приказал написать буллу, в которой чётко излагалась суть договора. Он сохранил её у себя и передал сыну Дитфриду, когда тот подрос, а тот — своему и так далее, пока дело не дошло до бесплодного и одинокого Герхарда – нынешнего барона. Но, как говорится, нет худа без добра и, хотя он был бесплоден от природы(о чём не знал, но лишь догадывался), от неё же был больших амбиций и ума. Спустя несколько лет после перехода власти в его руки, замок обзавёлся предместьями, а затем и близлежащими землями, лесом, о чём говорилось выше, и вплоть до границ ближайших соседей фон Кёнингсфельдов, о коих здесь также будет сказано. Вести об этом быстро разлетелись по стране, не оставляя равнодушными в первую очередь дальних родственников фон Блюменшвертов, что к этому времени разорились и служили «гаст-риттерами» в разных монашеских орденах по всей Европе. А Кёнингсфельдов - скорее сборищем рауб-риттеров, нежели благородных рыцарей, главой которых является на данный момент Теобальд, это обстоятельство выводило из себя, и они без конца нападали на богатых соседей. Покуда оба рыцаря были молоды, стычки на границе, набеги и диверсии случались постоянно. Прошло немало лет, прежде чем они прекратились, произошло это, когда барон совсем постарел и выжил из ума, Теобальд же был несколько моложе, но устал не меньше и вот, последние пять лет они живут в видимом мире. Об одном лишь плакал старый барон — нет у него наследника, но вскоре и это обстоятельство, как видно изменилось, вот только неизвестно, много ли хорошего стоит ждать от такого продолжателя…
Глава №2
То был год 1389 от рождества спасителя нашего Иисуса Христа. С момента событий, о коих говорилось ранее - прошла ровно неделя. Ничего интересного и примечательного в те дни не случалось, однако же, обо всём по порядку.
Вот уже четыре часа минуло, как солнечные лучи, пока ещё жаркие и для существ божьих приятные, освещали земную твердь. Погода стояла безветренная и не предвещающая ненастий. С поля доносилось щебетание птиц, а где-то со стороны леса услышался возглас яст-ребка, который, как можно было разуметь, схватил когтями своими добычу. Лес был полон зверья — раздолье для тамошних охотников.
Дубовые двери с резным орнаментом, толстые и тяжёлые, что вели из замка - отворились. Было заметно, как молодой служка придерживал их перед полным человеком, который покидал своё нескромное жилище. С важным видом спускался он по кирпичной лестнице, ведущей из замка. Лицо, хотя и по-старчески дряблое, выражало высокомерие, и презрение ко всему, на что падал его взор. Голова его была лыса, словно отполированный шлем, глаза большие, слегка выпученные, тёмно-карие, а лицо украшено густой бородой и усами, за которыми он, по-видимому, ухаживал каждый день, ибо они скрывали его отвисший подбородок. В руках он удерживал граненую трость с необработанным рубином на навершии. Одеяние его спускалось ниже лодыжек, оно было изготовлено из красного бархата с множеством складок, прошитых на флорентийский манер. Из-под подола торчали длинные концы пулен по последней моде с латунными застёжками, также говорившие о его высоком положении. Толстый живот его поддерживал прекрасный пояс с большой пряжкой и литыми вставками, на которых красовались цветы и два перекрещенных меча - герб фон Блюменшвертов, а чуть ниже на бёдрах, лежал ещё один пояс — военный. Он также был украшен сим гербом по окружности и сиял под лучами светила, создавая вокруг себя ауру, наподобие тех, что малевали над головами святых. На том поясе, на левом бедре барона, свисал длинный полутораручный меч. То был Герхард фон Блюменшверт, нынешний властитель замка, о котором ведётся речь. Наконец он достиг последней ступеньки. Выдохнул, как выдыхает трудяга после работы, вытер пот со лба и, вслед за тем заковылял в сторону ворот, ведущих к предместьям замка. Немолод был Герхард, забывчив и слабосилен, ему шёл восьмой десяток лет и даже такие короткие прогулки утомляли его сердце. Когда он остановился подле створок ворот, на стенах раздался командный голос солдата: «Открыть ворота!». Заскрежетал подъемный механизм и вот, мгновение спустя, они открылись. Старец направился в предместья.
Когда он шёл по мощёной дорожке, на каждый его шаг раздавался стук трости. Он осматривался по сторонам и щурил глаза, точно стараясь запомнить недочеты, замеченные в хозяйстве. Пока он ступал, жители, завидевшие его, кланялись, кто-то приветствовал по имени, однако он не обращал на эту суету и толики внимания, лишь иногда небрежно махая тростью перед собой. Пройдя ещё некоторое расстояние, он вдруг остановил свой взор на узком переулке, ведущем в грязный промежуток между двумя домами, с кучами мусора и отбросов. «Видать давненько тут не работал дворник, нужно бы не забыть и послать» - подумал фон Блюменшверт. Мысль его была медленная, точно черепаха, ползущая по пустыне. Он постоял немного, прислушался и сосредоточил взгляд, узрев невнятное движение в том закоулке: «неужто чёрт там», - подумалось ему, а там, однако действительно кто-то обитал, только не чёрт, а облаченный в рваньё мужчина. Тот сидел и копошился в отбросах, явственно с определенной целью. Обернувшись и завидев пожилого дворянина, он немедля вскочил и бросился наутек. Старик замахнулся тростью, стоя в угрожающей позе, и закричал:
- Стой, пьяный, чёрт тебя дери! - собрался было побежать за ним, но запнувшись туфлей о камень, упал лицом в лужу, брызги запачкали его прекрасные бархатные одеяния, он поднялся и ушел обратно в замок, стараясь держаться достойно.
Этим же вечером, упомянутый выше мужчина зашёл в местную таверну. То было большое здание о двух этажах, с дощатой крышей и погребком. В окнах, прикрытых плотными ставнями, дребезжал свет, и изнутри доносились разговоры постояльцев. Напротив стояла деревянная вывеска с изображением кружки, а рядом крутился зазывала в хорошем костюме и гугеле, обвешанном бубенцами. Внутри, на стенах, висели небольшие картинки, изображавшие птиц, рыб, кошек и другое зверьё, встречаемое повсеместно. Войдя, человек обратил на себя взгляды людей, лица их скорчились из-за запаха, разносившегося от его одеяния, испачканного помоями. За стойкой на табурете отдыхал тавернщик, на его коленях мурчал рыжий, необычайно ухоженный кот. К ним подошёл мужик одетый в кольчатый доспех, вытащил из-за пазухи кошель с монетами и уронил на стол.
-Мне вот этого вина, вот сего мяса, подсолённого и вот того, как же её… репу, - сказал он тавернщику, - и можно без хлеба. Вижу, нет его у тебя, да ничего.
-Верно, покамест нету, да скоро будет, мельники уже неделю как работают во всё с последнего урожая. А что касается твоего указания, так минуту обожди, господин, сейчас принесу, - он улыбнулся, спихнул кота с колена, достал из-за стойки сосуд, заполняя его перебродившим виноградом, а затем развернулся и зашагал в погреб за остальным.
В этот момент пришелец в рванье быстро подбежал к стойке, схватил кошель со стола и толкнул постояльца в грудь, да так сильно, что последний полетел на пол. Затем схватил сосуд с вином и сиганул из питейной. Никто не встал у него на пути. Лишь ограбленный кинул ему вслед: «Будь ты проклят, попадись ты мне! Я запомнил твоё хлебало».
…Смеркалось, старый барон сидел напротив широкого стола, обставленного свечами и пустой посудой. Он вяло ковырялся серебряным ножом в ароматной куриной грудке. Время от времени он наполнял свой также посеребрённый кубок вином, в ожидании человека, который неделю тому назад прибыл в его поместье и назвался внебрачным сыном-бастардом. Вокруг было мрачно, лишь свечи давали свет, луна и та ныне заслонена была густыми облаками, отчего зала больше смахивала на мавзолей. Герхард, поминутно вздыхая, думал о событиях недельной давности, так потрясших его, что даже ржавый ум, которым он обладал, не хотел отпускать их:
«26 октября 1389 года, дважды по 13, ох… как мимолётно время. Этот странный муж, прибывший в моё поместье, назвался моим сыном от той богатой купчихи, ох, да как же её звали.… Ах да, Вилда! Но, ежели подумать, у меня никогда не было своего законного ребёнка, так чем плох бастард? Особливо, если никто и не знает, что он таковым является! Ох, только бы пил поменьше, а то приехал и пьёт беспрестанно, да как пьёт! Больше самого пропитого пропойцы. Заявляет, что ему двадцать-пять годов, а выглядит старше, должно быть неразбавленное вино и вправду старит, как говорят врачеватели. Со мной схож чертами... в молодости. А может и несхож, эх, знал бы, чаще смотрел бы в зеркало. Ещё этот слуга его - Франческо. Пизанец, только и знает, как прислужничать, своих мыслей то вестимо нету. Тоже, должно быть, упивается вином... Как же удивительно… мда, ох…. если сейчас придёт пьяным, изгоню наглецов из поместья. Давно бы изгнал, да вот пояски то у нас одинаковые - розы да мечи, ох-ох».
За дверью послышался громкий топот, она скрипнула, и в зал вошел стражник: «Господин, прибыл «Ваш сын», изволите впустить его или чего?» - проговорив последние слова, стражник замялся, не зная, что ещё добавить. Герхард поиграл блестящим ножом в руке, обдумывая вопрос. Затем поднялся со стула, взялся руками за край стола, хмуро взглянул на охранника и ответил: «Впускай, сейчас будем с ним беседу вести».
-Я лишь уповаю на то, что пузище не будет слишком раздражаться. Что ему сказать, как разумеешь, Франческо? – говорил приёмный сын Герхарда со своим слугой-наёмником за дверью, - а то после стольких возлияний никакой мысли в голову не идёт...
-Соберитесь, господин, сосредоточьтесь, как при первой Вашей с ним встрече и просто подыграйте ему, говорите то, чего он хочет слышать, чего бы он ни сказал и не потребовал – не теряйтесь и не суетитесь. Старики его возраста, склада ума и потребностей напоминают собою малых детей. И держите также в голове то, что по договорённости с сами знаете кем, сами знаете, кто должен явиться в замок со дня на день.
-Скорей бы уже прибыл убийца! - выкрикнул рыцарь невнятно, - надоело ждать!
-Тише-тише! Теобальд Кёнингсфельд же сказал, что в течение сего месяца, имейте терпение. И давайте придумаем какое-нибудь секретное обозначение этому слову. Замену, так сказать, - Франческо шептал. Глаза его преисполнились страхом, ибо, когда его господин прокричал, хоть и невразумительно, слово «убийца», стражник, выходивший из главной залы, насторожился.
-Какому? Убийце? Или Теобальду? Как насчёт «грабитель»? Обоим достойно подойдёт! – человек довольно громко выкрикнул последние слова.
-Тише, господин, тише мне кажется слово «вор», будет наиболее уместным и наиболее безобидным.
-Полноте, «вор», - он усмехнулся, - а впрочем, вполне подходит. Надеюсь, не соврал этот Теобальд, а то, кто знает, что у него на уме.
-Поговорим позже, господин, Герхард ждёт.
Человек вошёл в зал, нескладным и нетвёрдым шагом. На нём была надета изодранная котта, испачканная в грязи и пропитанная помоями, шоссы были спущены ниже колен, а голову его покрывал капюшон, закрывающий половину лица, однако виднелась наглая улыбка, рас-плывшаяся под ним. В левой руке он держал суму с монетами, а в правой кувшин с вином. Приемный сын Герхарда, пошатываясь, прошелся до стола, пачкая грязными полусапогами всё вокруг и сел против Герхарда бросая мешочек в его сторону. Тот звонко плюхнулся на стол, несколько монет выскочили из него, и тут же потерялись где-то в расщелинах между камнями, из которых был выложен пол. Затем человек схватил курицу, что так и лежала перед Герхардом, оторвал от неё ляжку и жадным укусом сорвал половину плоти с её кости. Стражник, ожидавший, что же скажет его господин, пожал плечами, сплюнул и, скрипнув петлями дубовой двери, покинул центральную залу. В дверях он наткнулся на слугу-Франческо. Он прошёл за своим господином и, сняв шапочку, встал в углу.
-Ну? Что ж мне с тобою делать, пьяный чёрт? Ныне-то я сознаю, где ты мытарствовал и столь долго отсутствовал. И это что? Откуда у тебя это золото?! Ограбил кого-то? Ох... Я слышал, как вы со слугой шептались о чём-то таком! Нет, не бывать этому, истинный Блюменшверт никогда не будет грабить горожан таким способом! Поблагодари господа, что тебе руки не отсекли! - он сделал паузу, опустил глаза и задумался о чём-то, а потом продолжил, - Ты будешь таким же, как и я, как и мой отец, и отец моего отца! Не знаю, что с тобой делать, чёртов бастард! Исхлестать прикажу и выгоню отсюда! И плевать, что ты явился, целую неделю назад, пусть я и успел тебя полюбить за это время! И.. – хотел, было продолжить свое нравоучение Герхард, но приемыш перебил его и уверенным тоном ответствовал.
-Эээ, Герхард, эти деньги украл у меня кто-то, пока я гулял… эти… дни. В таверне подошёл ко мне и вырвал, прямо из рук, а ведь это были мои последние деньги и я, дабы ты не гневался, отец, сразу спланировал их поскорее вернуть. Жалко лишь, что всё вышло наоборот. Как бы там ни было, я не намерен перед тобой отчитываться, - он высокомерно повел голову вверх и хлебнул из кувшина.
- И не надо, – лицо и голос Герхарда смягчились, – это я глупец… помыслил, что сын от моего семени может быть таким мелочным негодяем и вредителем. Прости меня, сын, прости.
-Слава Иисусу и пресвятой деве Марии! - сказал он с насмешкой в голосе, - деньги оставь, мало ли, что может случиться, а теперь мне пора, необходимо выспаться, ведь завтра упражнения с копьем и секирой, надо набраться сил.
-Ради бога, это я всегда одобрял – закончил Герхард, он потер виски и прикрыл глаза.
Его приемный сын облегчённо выдохнул и без промедления устремился в комнату, что располагалась на этаж выше. Замок был поистине высоким и содержал в себе ещё множество жилых помещений для многочисленной прислуги и наёмной охраны. Рыцарь выбрал себе покои, что располагалась рядом с винтовой лестницей, соединяющей собой разные уровни крепости. Комната была хорошо убрана, окно завешивалось просмолённой тряпицей, и неплохо сохраняла тепло, которое так и норовило покинуть помещение. На стенах висели ковры-гобелены с изображением библейских сюжетов, целью которых, помимо украшения жилища была та же, что и у тряпицы на окне. На одном было изображено распятие Христа, а на втором его рождение. Работа была старая, сотканная и окрашенная ещё в 13 веке, от чего многие краски потускнели, а полотно обветшало. Кровать, что стояла посередь этих полотен была обустроена не столь богато, однако удобно. Три льняные подушки, набитые куриным пером и багряное одеяльце, по цвету напоминавшее собой загустевшую кровь, было соткано из плотной шерсти с таким же плотным льняным подкладом лежали на простынях, которые были сшиты из кусков грубого хлопка и порядком истёрлись. Рядом с лежбищем стоял стол, на коем находилось несколько пергаментных листов и обрезанное перо, торчавшее из чернильницы. Их специально доставили из близлежащего монастыря для рыцаря, ибо он был человеком грамотным и иногда делал одному ему ведомые записи. В уголке, подле стены замазанной глиной и плотно завешанной со всех сторон шкурами, располагалась ванна, сколоченная из досок и обитая железными полосами. Те от влаги уже порядком заржавели и нуждались в чистке.
Зайдя внутрь, рыцарь сбросил капюшон с головы, по плечам его рассыпались почти белые, однако очень густые локоны, доходившие до ключиц по всей длине. Стрижен он не был и для удобства собирал волосы в хвост. Его лицо словно светилось, хоть и было в полумраке. На высоком лбу красовалось с полдюжины шрамов, а один пересекал правую бровь и щёку. Под орлиным носом белели усы, а на волевом подбородке, хотя и не слишком широком, идущим от мощной челюсти - борода. Скулы его находились всегда слегка покрасневшими от вина, которое бесперебойно поступало в его недра. Затем он снял грязные лохмотья, оголяя своё худое, но чрезвычайно жилистое тело, и повалился на кровать. К нему подошёл Франческо и спросил:
-И как по-Вашему, оставит он нас здесь ещё пожить? По его грозному тону вначале и слабому в конце, я бы сказал, что это ветреный человек. Может завтра, он нас выгонит, а мы так и не дождёмся «вора» от Теобальда для его высочества.
-Незачем говорить о сем лишнего, хотя я сегодня это и сделал в самый негожий момент. Как прибудет — мы узнаем сразу, а месяц вскорости кончается. Главное, чтобы этот Тео…бальд считать умел. И, что самое главное - всё верно инсценировать, а так же, как ты говоришь, подыгрывать ему... не забывай мне напоминать об этом, - он призадумался, на лице его вырисовалась грусть, - я сдуру сказал, что пойду завтра упражняться.
-Полагаю, господин, теперь Вам придётся сделать это.
-«Полагаю, господин…», дьявольская ведьма, ты прав! Придётся пойти, - он пристукнул кулаком по кровати, поднимая в воздух столб пыли.
-Постарайтесь не загадить всю площадку… - Франческо ухмыльнулся, но сразу уразумел, что сказал лишнего, - я хотел сказать, не стоит слишком усердствовать, с Вашей-то частотой возлияний.
-Чего-чего, тоже так хочешь чего ли? Что разумею, то и делаю. Всё со мной будет в порядке, даже лучше, если вино из головы повыходит малость! Вот помню, лет двадцать тому назад сражался я сразу опосля пиршества. Вот это было настоящим испытанием! А какие-то жалкие попрыгушки с деревяшками в руках мне нипочем!
-Надеюсь, господин.
-И я надеюсь, что мы закончили обсуждать то, что тебя не касается, - рыцарь прикрыл глаза и продолжил, - А главное я уповаю на то, что Теобальд пошлёт разумного убийцу, который только смертельно ранит Герхарда. Иначе всё пропало и делу конец...
-Верно, господин. Важно, чтобы Вы успели сказать ему последние слова, вынести перед толпой, вознеся его тело к небу, рассказать как Вы будете скорбеть по нему.
-Не знаю, смогу ли я вознести такую тушу даже от земли, но в остальных деталях ты совершенно прав. Если бы ты не был моим сателлитом, Франческо, я бы тебя нанял для сего дела. У тебя очень светлая голова. Не хочешь случаем поиграть в переодевания?
-Спасибо, конечно, за предложение, но насколько я помню, по соглашению, так называемый «вор» должен умереть после нападения на Герхарда. Я хотел бы получить плату, вместо меча в живот.
-Можно изобразить и твою смерть!
-Вам следовало родиться актёром…
-Ладно, будем считать, что я пошутил, - в глазах рыцаря мелькнула недобрая искорка.
-Подождём и увидим, господин. Пойду тоже ограблю пару человек, пока Вы не платите мне жалование.
-А вот этого не нужно, мне бесполезен однорукий или безносый наёмник, на вот, возьми монетку, - рыцарь указал сателлиту на стол, где лежал пергамент, там блестело несколько медных монет.
-Что же, спасибо и на этом, - он взял монету и утяжелил доселе невесомый кошель, - доброй ночи, господин.
-Иди, выпей за моё здоровье ещё, не вздумай никого грабить, - господин кинул наёмнику ещё один медяк, тот ловко его схватил и покинул комнату.
Двое авантюристов, связанных лишь словом, верой и надеждой на лучшую судьбину, держали свой путь из далёкой Венеции в сторону восточных земель Священной Римской Империи. Много расстояния они прошли, прежде чем достигли их, как по суше, так и по воде. Дорогу они не срезали, шли и через земли эрцгерцогства австрийского, побывав во многих его уголках от Санкт-Файт-ан-дер-Глана и Вольфсберга до Вильдона и земель Фюрстенвальда. В баварских же землях старались не останавливаться, разве что заканчивалась провизия.… Не раз им приходилось менять лошадей, одежды и провиант.
Одного из них, того, что помельче и посмуглее звали Франческо. Это был наёмник, происходивший, однако из богатой купеческой семьи. Он был умён, обучен грамоте и четырём языкам: вольгаре, латыни, нижненемецкому и верхненемецкому. Наизусть знал многие из стихов «La Commedia» Данте Алигьери и от рождения обладал развитой памятью. Хорошо обращался с мечом и алебардой и являлся в некотором роде «идеальным» человеком. Однако, некоторые ошибки, совершённые по молодости, связанные с деяниями преступными и противозаконными утопили весь его потенциал, в частности из-за них же ему не удавалось поступить на службу в родном городе Пиза. В те времена шла война с Флоренцией и иностранный наёмник по имени Джованни Акуто(Джон Хоквуд) своими действиями установил монополию на военное наёмничество, посему Франческо вскорости отправился странствовать, так и очутился в Венеции, где встретил чудного чужеземца, неопределённого возраста по имени Конрад. Встреча их оказалась совершенно случайной, и состоялась в одном из постоялых дворов этого прекрасного и уникального города на воде. Тот рассказал Франческо свою странную, и до крайности подозрительную историю, про то, что якобы он разорившийся рыцарь, кой, где только не служил и где только не побывал и что ныне планирует вернуть то, что по праву принадлежит ему. Франческо, будучи человеком, не знавшим, куда податься со своим тяжким грехом, выслушал странного человека, а затем нанялся к нему на бесплатную службу. Конрад лишь оплачивал его сон, еду и не более того. История его была следующая: много-много лет назад, покуда он был ещё малым дитём, путешествовал он вместе с отцом своим – Стейном фон Блюменшвертом в дальние земли своих родственников той же фамилии. Там, на великом пиру было заключено письменное соглашение между ними и правителем замка о том, что, коль род одних прервётся, другие смогут прийти и заменить их, дабы удержать сей замок за фон Блюменшвертами. Так он и планировал заполучить утраченную власть, полагаясь на давние соглашения умерших людей, а как доказательство его причастности к роду он сохранил рыцарский пояс с гербом фон Блюменшвертов, тут-то Франческо и согласился помочь ему, как советом, так и делом. Пока шли они из Венеции в земли Люксембургские, много раз они обговаривали свои планы. Думали, и уговорить старика и дождаться его смерти естественной и убить самостоятельно и заслать к нему убийцу и отравить ядовитым снадобьем.… В итоге, узнавая от различных рыцарей и благородных особ, с коими был знаком Конрад, что нынешний правитель Блюменшверта совсем оскудел умом и состарился, авантюристы воодушевились, но решили заручиться поддержкой извне. В итоге, поразмыслив хорошенько, решили убить старого барона, но не самостоятельно, а через наёмника. И вот, спустя несколько месяцев странствий, почти достигнув поместья, Конрад остановился в близлежащем замке, что принадлежал господину Теобальду фон Кёнингсфельду. Их приняли с опаской и презрением, ибо зрели на пояс Конрада, который в точности совпадал с поясом Герхарда гербом. Но тот успокоил их, рассказав свою историю, однако, не вдаваясь в детали, и просил у них помощи, заплатив денег, что скопились у него в достатке, и также оставив Теобальду лошадей в залог. Они просили его заслать в замок убийцу, дабы тот порешил судьбу старого барона, но не убивал насмерть, чтобы всё, в глазах жителей поместья выглядело действительно. Фон Кёнингсфельд оказался давним соперником Герхарда, что также можно было уразуметь, смотря на его презрительное отношение к путникам, однако, внимая речам их и видя пред собой залог в виде крепкой монеты и добрых лошадей, согласился. Также Конрад, как только сумеет захватить поместье в свой распоряжение, условился отдать Теобальду лесные угодья, из-за коих и была многолетняя перебранка между старыми баронетами. На том и сошлись. И вот, спустя десять дней с этих событий авантюристы, не сводя глаз с барона с нетерпением ждали прибытия наёмного душегуба…
То был год 1389 от рождества спасителя нашего Иисуса Христа. С момента событий, о коих говорилось ранее - прошла ровно неделя. Ничего интересного и примечательного в те дни не случалось, однако же, обо всём по порядку.
Вот уже четыре часа минуло, как солнечные лучи, пока ещё жаркие и для существ божьих приятные, освещали земную твердь. Погода стояла безветренная и не предвещающая ненастий. С поля доносилось щебетание птиц, а где-то со стороны леса услышался возглас яст-ребка, который, как можно было разуметь, схватил когтями своими добычу. Лес был полон зверья — раздолье для тамошних охотников.
Дубовые двери с резным орнаментом, толстые и тяжёлые, что вели из замка - отворились. Было заметно, как молодой служка придерживал их перед полным человеком, который покидал своё нескромное жилище. С важным видом спускался он по кирпичной лестнице, ведущей из замка. Лицо, хотя и по-старчески дряблое, выражало высокомерие, и презрение ко всему, на что падал его взор. Голова его была лыса, словно отполированный шлем, глаза большие, слегка выпученные, тёмно-карие, а лицо украшено густой бородой и усами, за которыми он, по-видимому, ухаживал каждый день, ибо они скрывали его отвисший подбородок. В руках он удерживал граненую трость с необработанным рубином на навершии. Одеяние его спускалось ниже лодыжек, оно было изготовлено из красного бархата с множеством складок, прошитых на флорентийский манер. Из-под подола торчали длинные концы пулен по последней моде с латунными застёжками, также говорившие о его высоком положении. Толстый живот его поддерживал прекрасный пояс с большой пряжкой и литыми вставками, на которых красовались цветы и два перекрещенных меча - герб фон Блюменшвертов, а чуть ниже на бёдрах, лежал ещё один пояс — военный. Он также был украшен сим гербом по окружности и сиял под лучами светила, создавая вокруг себя ауру, наподобие тех, что малевали над головами святых. На том поясе, на левом бедре барона, свисал длинный полутораручный меч. То был Герхард фон Блюменшверт, нынешний властитель замка, о котором ведётся речь. Наконец он достиг последней ступеньки. Выдохнул, как выдыхает трудяга после работы, вытер пот со лба и, вслед за тем заковылял в сторону ворот, ведущих к предместьям замка. Немолод был Герхард, забывчив и слабосилен, ему шёл восьмой десяток лет и даже такие короткие прогулки утомляли его сердце. Когда он остановился подле створок ворот, на стенах раздался командный голос солдата: «Открыть ворота!». Заскрежетал подъемный механизм и вот, мгновение спустя, они открылись. Старец направился в предместья.
Когда он шёл по мощёной дорожке, на каждый его шаг раздавался стук трости. Он осматривался по сторонам и щурил глаза, точно стараясь запомнить недочеты, замеченные в хозяйстве. Пока он ступал, жители, завидевшие его, кланялись, кто-то приветствовал по имени, однако он не обращал на эту суету и толики внимания, лишь иногда небрежно махая тростью перед собой. Пройдя ещё некоторое расстояние, он вдруг остановил свой взор на узком переулке, ведущем в грязный промежуток между двумя домами, с кучами мусора и отбросов. «Видать давненько тут не работал дворник, нужно бы не забыть и послать» - подумал фон Блюменшверт. Мысль его была медленная, точно черепаха, ползущая по пустыне. Он постоял немного, прислушался и сосредоточил взгляд, узрев невнятное движение в том закоулке: «неужто чёрт там», - подумалось ему, а там, однако действительно кто-то обитал, только не чёрт, а облаченный в рваньё мужчина. Тот сидел и копошился в отбросах, явственно с определенной целью. Обернувшись и завидев пожилого дворянина, он немедля вскочил и бросился наутек. Старик замахнулся тростью, стоя в угрожающей позе, и закричал:
- Стой, пьяный, чёрт тебя дери! - собрался было побежать за ним, но запнувшись туфлей о камень, упал лицом в лужу, брызги запачкали его прекрасные бархатные одеяния, он поднялся и ушел обратно в замок, стараясь держаться достойно.
Этим же вечером, упомянутый выше мужчина зашёл в местную таверну. То было большое здание о двух этажах, с дощатой крышей и погребком. В окнах, прикрытых плотными ставнями, дребезжал свет, и изнутри доносились разговоры постояльцев. Напротив стояла деревянная вывеска с изображением кружки, а рядом крутился зазывала в хорошем костюме и гугеле, обвешанном бубенцами. Внутри, на стенах, висели небольшие картинки, изображавшие птиц, рыб, кошек и другое зверьё, встречаемое повсеместно. Войдя, человек обратил на себя взгляды людей, лица их скорчились из-за запаха, разносившегося от его одеяния, испачканного помоями. За стойкой на табурете отдыхал тавернщик, на его коленях мурчал рыжий, необычайно ухоженный кот. К ним подошёл мужик одетый в кольчатый доспех, вытащил из-за пазухи кошель с монетами и уронил на стол.
-Мне вот этого вина, вот сего мяса, подсолённого и вот того, как же её… репу, - сказал он тавернщику, - и можно без хлеба. Вижу, нет его у тебя, да ничего.
-Верно, покамест нету, да скоро будет, мельники уже неделю как работают во всё с последнего урожая. А что касается твоего указания, так минуту обожди, господин, сейчас принесу, - он улыбнулся, спихнул кота с колена, достал из-за стойки сосуд, заполняя его перебродившим виноградом, а затем развернулся и зашагал в погреб за остальным.
В этот момент пришелец в рванье быстро подбежал к стойке, схватил кошель со стола и толкнул постояльца в грудь, да так сильно, что последний полетел на пол. Затем схватил сосуд с вином и сиганул из питейной. Никто не встал у него на пути. Лишь ограбленный кинул ему вслед: «Будь ты проклят, попадись ты мне! Я запомнил твоё хлебало».
…Смеркалось, старый барон сидел напротив широкого стола, обставленного свечами и пустой посудой. Он вяло ковырялся серебряным ножом в ароматной куриной грудке. Время от времени он наполнял свой также посеребрённый кубок вином, в ожидании человека, который неделю тому назад прибыл в его поместье и назвался внебрачным сыном-бастардом. Вокруг было мрачно, лишь свечи давали свет, луна и та ныне заслонена была густыми облаками, отчего зала больше смахивала на мавзолей. Герхард, поминутно вздыхая, думал о событиях недельной давности, так потрясших его, что даже ржавый ум, которым он обладал, не хотел отпускать их:
«26 октября 1389 года, дважды по 13, ох… как мимолётно время. Этот странный муж, прибывший в моё поместье, назвался моим сыном от той богатой купчихи, ох, да как же её звали.… Ах да, Вилда! Но, ежели подумать, у меня никогда не было своего законного ребёнка, так чем плох бастард? Особливо, если никто и не знает, что он таковым является! Ох, только бы пил поменьше, а то приехал и пьёт беспрестанно, да как пьёт! Больше самого пропитого пропойцы. Заявляет, что ему двадцать-пять годов, а выглядит старше, должно быть неразбавленное вино и вправду старит, как говорят врачеватели. Со мной схож чертами... в молодости. А может и несхож, эх, знал бы, чаще смотрел бы в зеркало. Ещё этот слуга его - Франческо. Пизанец, только и знает, как прислужничать, своих мыслей то вестимо нету. Тоже, должно быть, упивается вином... Как же удивительно… мда, ох…. если сейчас придёт пьяным, изгоню наглецов из поместья. Давно бы изгнал, да вот пояски то у нас одинаковые - розы да мечи, ох-ох».
За дверью послышался громкий топот, она скрипнула, и в зал вошел стражник: «Господин, прибыл «Ваш сын», изволите впустить его или чего?» - проговорив последние слова, стражник замялся, не зная, что ещё добавить. Герхард поиграл блестящим ножом в руке, обдумывая вопрос. Затем поднялся со стула, взялся руками за край стола, хмуро взглянул на охранника и ответил: «Впускай, сейчас будем с ним беседу вести».
-Я лишь уповаю на то, что пузище не будет слишком раздражаться. Что ему сказать, как разумеешь, Франческо? – говорил приёмный сын Герхарда со своим слугой-наёмником за дверью, - а то после стольких возлияний никакой мысли в голову не идёт...
-Соберитесь, господин, сосредоточьтесь, как при первой Вашей с ним встрече и просто подыграйте ему, говорите то, чего он хочет слышать, чего бы он ни сказал и не потребовал – не теряйтесь и не суетитесь. Старики его возраста, склада ума и потребностей напоминают собою малых детей. И держите также в голове то, что по договорённости с сами знаете кем, сами знаете, кто должен явиться в замок со дня на день.
-Скорей бы уже прибыл убийца! - выкрикнул рыцарь невнятно, - надоело ждать!
-Тише-тише! Теобальд Кёнингсфельд же сказал, что в течение сего месяца, имейте терпение. И давайте придумаем какое-нибудь секретное обозначение этому слову. Замену, так сказать, - Франческо шептал. Глаза его преисполнились страхом, ибо, когда его господин прокричал, хоть и невразумительно, слово «убийца», стражник, выходивший из главной залы, насторожился.
-Какому? Убийце? Или Теобальду? Как насчёт «грабитель»? Обоим достойно подойдёт! – человек довольно громко выкрикнул последние слова.
-Тише, господин, тише мне кажется слово «вор», будет наиболее уместным и наиболее безобидным.
-Полноте, «вор», - он усмехнулся, - а впрочем, вполне подходит. Надеюсь, не соврал этот Теобальд, а то, кто знает, что у него на уме.
-Поговорим позже, господин, Герхард ждёт.
Человек вошёл в зал, нескладным и нетвёрдым шагом. На нём была надета изодранная котта, испачканная в грязи и пропитанная помоями, шоссы были спущены ниже колен, а голову его покрывал капюшон, закрывающий половину лица, однако виднелась наглая улыбка, рас-плывшаяся под ним. В левой руке он держал суму с монетами, а в правой кувшин с вином. Приемный сын Герхарда, пошатываясь, прошелся до стола, пачкая грязными полусапогами всё вокруг и сел против Герхарда бросая мешочек в его сторону. Тот звонко плюхнулся на стол, несколько монет выскочили из него, и тут же потерялись где-то в расщелинах между камнями, из которых был выложен пол. Затем человек схватил курицу, что так и лежала перед Герхардом, оторвал от неё ляжку и жадным укусом сорвал половину плоти с её кости. Стражник, ожидавший, что же скажет его господин, пожал плечами, сплюнул и, скрипнув петлями дубовой двери, покинул центральную залу. В дверях он наткнулся на слугу-Франческо. Он прошёл за своим господином и, сняв шапочку, встал в углу.
-Ну? Что ж мне с тобою делать, пьяный чёрт? Ныне-то я сознаю, где ты мытарствовал и столь долго отсутствовал. И это что? Откуда у тебя это золото?! Ограбил кого-то? Ох... Я слышал, как вы со слугой шептались о чём-то таком! Нет, не бывать этому, истинный Блюменшверт никогда не будет грабить горожан таким способом! Поблагодари господа, что тебе руки не отсекли! - он сделал паузу, опустил глаза и задумался о чём-то, а потом продолжил, - Ты будешь таким же, как и я, как и мой отец, и отец моего отца! Не знаю, что с тобой делать, чёртов бастард! Исхлестать прикажу и выгоню отсюда! И плевать, что ты явился, целую неделю назад, пусть я и успел тебя полюбить за это время! И.. – хотел, было продолжить свое нравоучение Герхард, но приемыш перебил его и уверенным тоном ответствовал.
-Эээ, Герхард, эти деньги украл у меня кто-то, пока я гулял… эти… дни. В таверне подошёл ко мне и вырвал, прямо из рук, а ведь это были мои последние деньги и я, дабы ты не гневался, отец, сразу спланировал их поскорее вернуть. Жалко лишь, что всё вышло наоборот. Как бы там ни было, я не намерен перед тобой отчитываться, - он высокомерно повел голову вверх и хлебнул из кувшина.
- И не надо, – лицо и голос Герхарда смягчились, – это я глупец… помыслил, что сын от моего семени может быть таким мелочным негодяем и вредителем. Прости меня, сын, прости.
-Слава Иисусу и пресвятой деве Марии! - сказал он с насмешкой в голосе, - деньги оставь, мало ли, что может случиться, а теперь мне пора, необходимо выспаться, ведь завтра упражнения с копьем и секирой, надо набраться сил.
-Ради бога, это я всегда одобрял – закончил Герхард, он потер виски и прикрыл глаза.
Его приемный сын облегчённо выдохнул и без промедления устремился в комнату, что располагалась на этаж выше. Замок был поистине высоким и содержал в себе ещё множество жилых помещений для многочисленной прислуги и наёмной охраны. Рыцарь выбрал себе покои, что располагалась рядом с винтовой лестницей, соединяющей собой разные уровни крепости. Комната была хорошо убрана, окно завешивалось просмолённой тряпицей, и неплохо сохраняла тепло, которое так и норовило покинуть помещение. На стенах висели ковры-гобелены с изображением библейских сюжетов, целью которых, помимо украшения жилища была та же, что и у тряпицы на окне. На одном было изображено распятие Христа, а на втором его рождение. Работа была старая, сотканная и окрашенная ещё в 13 веке, от чего многие краски потускнели, а полотно обветшало. Кровать, что стояла посередь этих полотен была обустроена не столь богато, однако удобно. Три льняные подушки, набитые куриным пером и багряное одеяльце, по цвету напоминавшее собой загустевшую кровь, было соткано из плотной шерсти с таким же плотным льняным подкладом лежали на простынях, которые были сшиты из кусков грубого хлопка и порядком истёрлись. Рядом с лежбищем стоял стол, на коем находилось несколько пергаментных листов и обрезанное перо, торчавшее из чернильницы. Их специально доставили из близлежащего монастыря для рыцаря, ибо он был человеком грамотным и иногда делал одному ему ведомые записи. В уголке, подле стены замазанной глиной и плотно завешанной со всех сторон шкурами, располагалась ванна, сколоченная из досок и обитая железными полосами. Те от влаги уже порядком заржавели и нуждались в чистке.
Зайдя внутрь, рыцарь сбросил капюшон с головы, по плечам его рассыпались почти белые, однако очень густые локоны, доходившие до ключиц по всей длине. Стрижен он не был и для удобства собирал волосы в хвост. Его лицо словно светилось, хоть и было в полумраке. На высоком лбу красовалось с полдюжины шрамов, а один пересекал правую бровь и щёку. Под орлиным носом белели усы, а на волевом подбородке, хотя и не слишком широком, идущим от мощной челюсти - борода. Скулы его находились всегда слегка покрасневшими от вина, которое бесперебойно поступало в его недра. Затем он снял грязные лохмотья, оголяя своё худое, но чрезвычайно жилистое тело, и повалился на кровать. К нему подошёл Франческо и спросил:
-И как по-Вашему, оставит он нас здесь ещё пожить? По его грозному тону вначале и слабому в конце, я бы сказал, что это ветреный человек. Может завтра, он нас выгонит, а мы так и не дождёмся «вора» от Теобальда для его высочества.
-Незачем говорить о сем лишнего, хотя я сегодня это и сделал в самый негожий момент. Как прибудет — мы узнаем сразу, а месяц вскорости кончается. Главное, чтобы этот Тео…бальд считать умел. И, что самое главное - всё верно инсценировать, а так же, как ты говоришь, подыгрывать ему... не забывай мне напоминать об этом, - он призадумался, на лице его вырисовалась грусть, - я сдуру сказал, что пойду завтра упражняться.
-Полагаю, господин, теперь Вам придётся сделать это.
-«Полагаю, господин…», дьявольская ведьма, ты прав! Придётся пойти, - он пристукнул кулаком по кровати, поднимая в воздух столб пыли.
-Постарайтесь не загадить всю площадку… - Франческо ухмыльнулся, но сразу уразумел, что сказал лишнего, - я хотел сказать, не стоит слишком усердствовать, с Вашей-то частотой возлияний.
-Чего-чего, тоже так хочешь чего ли? Что разумею, то и делаю. Всё со мной будет в порядке, даже лучше, если вино из головы повыходит малость! Вот помню, лет двадцать тому назад сражался я сразу опосля пиршества. Вот это было настоящим испытанием! А какие-то жалкие попрыгушки с деревяшками в руках мне нипочем!
-Надеюсь, господин.
-И я надеюсь, что мы закончили обсуждать то, что тебя не касается, - рыцарь прикрыл глаза и продолжил, - А главное я уповаю на то, что Теобальд пошлёт разумного убийцу, который только смертельно ранит Герхарда. Иначе всё пропало и делу конец...
-Верно, господин. Важно, чтобы Вы успели сказать ему последние слова, вынести перед толпой, вознеся его тело к небу, рассказать как Вы будете скорбеть по нему.
-Не знаю, смогу ли я вознести такую тушу даже от земли, но в остальных деталях ты совершенно прав. Если бы ты не был моим сателлитом, Франческо, я бы тебя нанял для сего дела. У тебя очень светлая голова. Не хочешь случаем поиграть в переодевания?
-Спасибо, конечно, за предложение, но насколько я помню, по соглашению, так называемый «вор» должен умереть после нападения на Герхарда. Я хотел бы получить плату, вместо меча в живот.
-Можно изобразить и твою смерть!
-Вам следовало родиться актёром…
-Ладно, будем считать, что я пошутил, - в глазах рыцаря мелькнула недобрая искорка.
-Подождём и увидим, господин. Пойду тоже ограблю пару человек, пока Вы не платите мне жалование.
-А вот этого не нужно, мне бесполезен однорукий или безносый наёмник, на вот, возьми монетку, - рыцарь указал сателлиту на стол, где лежал пергамент, там блестело несколько медных монет.
-Что же, спасибо и на этом, - он взял монету и утяжелил доселе невесомый кошель, - доброй ночи, господин.
-Иди, выпей за моё здоровье ещё, не вздумай никого грабить, - господин кинул наёмнику ещё один медяк, тот ловко его схватил и покинул комнату.
Двое авантюристов, связанных лишь словом, верой и надеждой на лучшую судьбину, держали свой путь из далёкой Венеции в сторону восточных земель Священной Римской Империи. Много расстояния они прошли, прежде чем достигли их, как по суше, так и по воде. Дорогу они не срезали, шли и через земли эрцгерцогства австрийского, побывав во многих его уголках от Санкт-Файт-ан-дер-Глана и Вольфсберга до Вильдона и земель Фюрстенвальда. В баварских же землях старались не останавливаться, разве что заканчивалась провизия.… Не раз им приходилось менять лошадей, одежды и провиант.
Одного из них, того, что помельче и посмуглее звали Франческо. Это был наёмник, происходивший, однако из богатой купеческой семьи. Он был умён, обучен грамоте и четырём языкам: вольгаре, латыни, нижненемецкому и верхненемецкому. Наизусть знал многие из стихов «La Commedia» Данте Алигьери и от рождения обладал развитой памятью. Хорошо обращался с мечом и алебардой и являлся в некотором роде «идеальным» человеком. Однако, некоторые ошибки, совершённые по молодости, связанные с деяниями преступными и противозаконными утопили весь его потенциал, в частности из-за них же ему не удавалось поступить на службу в родном городе Пиза. В те времена шла война с Флоренцией и иностранный наёмник по имени Джованни Акуто(Джон Хоквуд) своими действиями установил монополию на военное наёмничество, посему Франческо вскорости отправился странствовать, так и очутился в Венеции, где встретил чудного чужеземца, неопределённого возраста по имени Конрад. Встреча их оказалась совершенно случайной, и состоялась в одном из постоялых дворов этого прекрасного и уникального города на воде. Тот рассказал Франческо свою странную, и до крайности подозрительную историю, про то, что якобы он разорившийся рыцарь, кой, где только не служил и где только не побывал и что ныне планирует вернуть то, что по праву принадлежит ему. Франческо, будучи человеком, не знавшим, куда податься со своим тяжким грехом, выслушал странного человека, а затем нанялся к нему на бесплатную службу. Конрад лишь оплачивал его сон, еду и не более того. История его была следующая: много-много лет назад, покуда он был ещё малым дитём, путешествовал он вместе с отцом своим – Стейном фон Блюменшвертом в дальние земли своих родственников той же фамилии. Там, на великом пиру было заключено письменное соглашение между ними и правителем замка о том, что, коль род одних прервётся, другие смогут прийти и заменить их, дабы удержать сей замок за фон Блюменшвертами. Так он и планировал заполучить утраченную власть, полагаясь на давние соглашения умерших людей, а как доказательство его причастности к роду он сохранил рыцарский пояс с гербом фон Блюменшвертов, тут-то Франческо и согласился помочь ему, как советом, так и делом. Пока шли они из Венеции в земли Люксембургские, много раз они обговаривали свои планы. Думали, и уговорить старика и дождаться его смерти естественной и убить самостоятельно и заслать к нему убийцу и отравить ядовитым снадобьем.… В итоге, узнавая от различных рыцарей и благородных особ, с коими был знаком Конрад, что нынешний правитель Блюменшверта совсем оскудел умом и состарился, авантюристы воодушевились, но решили заручиться поддержкой извне. В итоге, поразмыслив хорошенько, решили убить старого барона, но не самостоятельно, а через наёмника. И вот, спустя несколько месяцев странствий, почти достигнув поместья, Конрад остановился в близлежащем замке, что принадлежал господину Теобальду фон Кёнингсфельду. Их приняли с опаской и презрением, ибо зрели на пояс Конрада, который в точности совпадал с поясом Герхарда гербом. Но тот успокоил их, рассказав свою историю, однако, не вдаваясь в детали, и просил у них помощи, заплатив денег, что скопились у него в достатке, и также оставив Теобальду лошадей в залог. Они просили его заслать в замок убийцу, дабы тот порешил судьбу старого барона, но не убивал насмерть, чтобы всё, в глазах жителей поместья выглядело действительно. Фон Кёнингсфельд оказался давним соперником Герхарда, что также можно было уразуметь, смотря на его презрительное отношение к путникам, однако, внимая речам их и видя пред собой залог в виде крепкой монеты и добрых лошадей, согласился. Также Конрад, как только сумеет захватить поместье в свой распоряжение, условился отдать Теобальду лесные угодья, из-за коих и была многолетняя перебранка между старыми баронетами. На том и сошлись. И вот, спустя десять дней с этих событий авантюристы, не сводя глаз с барона с нетерпением ждали прибытия наёмного душегуба…